Au jour fixé, l'appartement du comte Ulric de Rouvres était préparé. Ulric y donna rendez-vous pour le soir même à trois des plus célèbres médecins de Paris. Puis il courut chercher Rosette.
Elle venait de mourir depuis une heure. Ulric revint à son nouveau logement, où il trouva son ancien ami Tristan, qu'il avait fait appeler, et qui l'attendait avec les trois médecins.
—Vous pouvez vous retirer, messieurs, dit Ulric à ceux-ci. La personne pour laquelle je désirais vous consulter n'existe plus.
Tristan, resté seul avec le comte Ulric, n'essaya pas de calmer sa douleur, mais il s'y associa fraternellement. Ce fut lui qui dirigea les splendides obsèques qu'on fit à Rosette, au grand étonnement de tout l'hôpital. Il racheta les objets que la jeune fille avait emportés avec elle, et qui, après sa mort, étaient devenus la propriété de l'administration. Parmi ces objets se trouvait la petite robe bleue, la seule qui restât à la pauvre défunte. Par ses soins aussi, l'ancien mobilier d'Ulric, quand il demeurait avec Rosette, fut transporté dans une pièce de son nouvel appartement.
Ce fut peu de jours après qu'Ulric, décidé à mourir, partait pour l'Angleterre.
Tels étaient les antécédents de ce personnage au moment où il entrait dans les salons du café de Foy.
L'arrivée d'Ulric causa un grand mouvement dans l'assemblée. Les hommes se levèrent et lui adressèrent le salut courtois des gens du monde. Quant aux femmes, elles tinrent effrontément pendant cinq minutes le comte de Rouvres presque embarrassé sous la batterie de leurs regards, curieux jusqu'à l'indiscrétion.
—Allons, mon cher trépassé, dit Tristan en faisant asseoir Ulric à la place qui lui avait été réservée auprès de Fanny, signalez par un toast votre rentrée dans le monde des vivants. Madame, ajouta Tristan en désignant Fanny, immobile sous son masque, madame vous fera raison. Et vous, dit-il tout bas à l'oreille de la jeune femme, n'oubliez pas ce que je vous ai recommandé.
Ulric prit un grand verre rempli jusqu'au bord et s'écria:
—Je bois....
—N'oubliez pas que les toasts politiques sont interdits, lui cria Tristan.
—Je bois à la Mort, dit Ulric en portant le verre à ses lèvres, après avoir salué sa voisine masquée.
—Et moi, répondit Fanny en buvant à son tour... je bois à la jeunesse, à l'amour. Et comme un éclair qui déchire un nuage, un sourire de flamme s'alluma sous son masque de velours. | В назначенный день апартаменты графа Ульрика де Рувра были готовы. На вечер того же дня Ульрик пригласил трёх светил медицины из Парижа. Затем он помчался к Розетте. Её не стало час назад. Ульрик вернулся в свой новый дом, где старый друг Тристан, которого он также велел позвать, уже ждал его вместе с тремя докторами. – Вы можете удалиться, господа, – сказал им Ульрик. – Той персоны, по поводу которой мне нужна была консультация, больше нет на этом свете. Когда Тристан остался наедине с графом Ульриком, он не осмелился утешать его, но пытался по-братски разделить с ним боль утраты. Он взял на себя распоряжение пышными похоронами, которые были устроены для Розетты, к вящему удивлению всей больницы. Выкупил он и вещи, которые девушка взяла с собой и которые после её смерти перешли в собственность администрации. Среди этих вещичек было синее платьице, – единственное, что оставалось у умершей бедняжки. Он позаботился также о том, чтобы старую мебель Ульрика, в обстановке которой они жили вместе с Розеттой, перевезли в одну из комнат новых апартаментов. Прошло лишь несколько дней, и Ульрик, решив обречь себя на смерть, отправился в Англию. Такова была судьба этого человека до момента, когда он вошёл в зал кафе де Фуа. Приход Ульрика вызвал немалое оживление среди собравшихся. Мужчины вставали с мест, приветствовали его любезным жестом, как принято в свете. Что до дам, то они минут пять бесцеремонно не сводили глаз с графа де Рувра, который пребывал в некотором замешательстве от их любопытных до неприличия взглядов. – Пойдёмте же, мой дорогой покойник, – сказал Тристан, подводя Ульрика к месту, которое было для него оставлено рядом с Фанни, – поднимите тост, чтобы ознаменовать ваше возвращение в мир живых. Мадам, – добавил Тристан, указывая на замершую Фанни, чьё лицо было закрыто маской, – эта мадам вас образумит. А вы, – шёпотом сказал он на ухо молодой женщине, – не забывайте моих советов. Ульрик взял большой бокал, наполненный почти до краёв, и воскликнул: – Я пью... – Не забудьте, что политические тосты запрещены, – крикнул ему Тристан. – Я пью за Смерть, – произнёс Ульрик и поднёс бокал к губам, попутно поприветствовав соседку, так и не открывшую своего лица. – А я... – ответила Фанни, когда пришла её очередь говорить тост, – я пью за молодость, за любовь. – И словно молния, разрывающая тучу, яркая улыбка зажглась под её бархатной маской. |